Два кольца, два конца — уголовка. Студентка пыталась прогнать пьяных соседей со двора, а оказалась в суде

Ибресинский районный суд сегодня вынес приговор 21-летней Анастасии Раймовой. Дали три года условно, прокурор просил пять. Девушку обвиняли в том, что она умышленно ранила односельчанина ножницами. Настя утверждала, что тот ее бил, угрожал расправой и что ее действия были самообороной. Гособвинитель ей не поверил. Даже после того, как сосед признал, что наносил побои. 

– Ты сама к ним вышла.
– Я хотела, чтобы они ушли с моего двора. Я боялась, что они мою мать тронут.
– Ты почему ее домой не завела? Домой бы завела, сказала – всё, товарищи, поздно.
– Я так и сказала: всё, поздно…
– Ты пырнула человека ножницами!
– Потому что он ко мне подскочил и начал мне угрожать.
– А зачем ты допустила, что он за куртку схватил?
– Он сам ко мне подскочил, схватил за куртку и начал меня бить. Я не могла от него…
– Насть, понятно всё. Тут ты ничего не докажешь. Честно, ничего не докажешь уже.

Этот диалог случился 29 декабря с дознавателем ибресинского отдела МВД Аристарховым. Обвиняемая Раймова приехала в отделение полиции, чтобы ознакомиться с материалами своего дела. Адвокат опаздывал. Пока ждала, Анастасия отдала дежурному очередное заявление о побоях и угрозах расправы со стороны Алексея Филиппова. Говорит, писала такие уже не раз — не принимали, обращалась в прокуратуру — результата не было. Поэтому решила записать весь разговор на диктофон.

Это заявление зарегистрировали. Почти два часа, пока не приехал адвокат, дежурный следователь задавал вопросы, ответы печатал на компьютере и дал прочитать ей документ с экрана. Девушка вспоминает, как заметила, что некоторые факты были просто скопированы с прошлых допросов свидетелей и потерпевшего. Хотела поправить, но тут дознаватель признался:

«Честно скажу, ко мне тебя отвели, чтобы я тебя задержал. Чтоб ты никуда не убежала, пока у тебя адвокат подошел. Ты на вопросы сидела и отвечала, чтобы было основание тебя здесь удерживать».

Это нужно было следователю Сергею Домикову, который вел ее дело, считает Настя, он боялся, что она не дождется своего адвоката и уйдет. Без ознакомления обвиняемой с материалами, он смог бы передать дело в прокуратуру только после Нового года. В годовой отчет о работе оно бы не попало.

В тот день Анастасия не стала подписывать скопированные показания, сослалась на 51 статью. Позже ей пришло уведомление об отказе в возбуждении дела по ее заявлению.

Насте двадцать один. Она рассказывает эту историю просто, так и не скажешь, что переживает. Как будто на все сто уверена в своей правоте. На вид обычная девчонка, которая приехала из деревни в столицу Чувашии поступать в вуз. Последний курс бакалавриата на факультете истории, управления и права ЧГПУ — и раз, в сентябре у нее умирает отец, в октябре она приезжает на поминки и еще через несколько месяцев попадет под суд.

Есть девушки в чувашских селеньях. И есть самогон

Деревня Чувашские Тимяши находится в 120 км от Чебоксар. По официальным данным, там живет почти тысяча человек. На самом деле меньше. Мужчины, как и из других районах республики, месяцами находятся в Москве на заработках. Настин папа тоже часто уезжал, поэтому мама Надежда просила соседей помочь в полевых работах. Хозяйство большое: огород, куры, корова. Тимяшевцы всегда помогали, тем более после того, как отца не стало.

17 октября Надежда Раймова позвала односельчан помочь вывезти навоз. Впятером и с помощью тракториста они загрузили три тележки, каждую по очереди отметили бутылкой самогона. Затем хозяйка пригласила всех во двор, чтобы угостить соседей за проделанный труд. Без крепкого алкоголя не обошлось и тут.

Они сидели под окнами дома на скамейках, которые взяли на время у соседей для проведения поминок. Опьяневшие гости стали шумными, это начало мешать студентке Насте, которая находилась в доме. Она приехала из города на 40 дней смерти отца, а потом осталась готовиться к экзаменам. Девушка вышла на крыльцо сделать замечание — часть гостей ушла, осталось двое друзей – Алексей Чугаров и Алексей Филиппов. Вместе с Надеждой они сидели на скамейке под окнами и продолжали выпивать. На этом информация, которая сходится в показаниях всех свидетелей заканчивается.

Дальше Настя рассказывает, что в дом зашла мать. Дочь попросила больше не наливать гостям, пусть они уйдут. Но мама ответила, что не может их прогнать, взяла еще самогона и вышла во двор. Через несколько минут Настя вышла еще раз, накинула хозяйственную куртку и вновь попыталась прогнать засидевшихся. Филиппову такая дерзость не понравилась: “В тот момент мне стало обидно от произнесенных слов Раймовой А.В. в мой адрес. Она моложе меня и у нее должно было быть хоть какое-то уважение ко мне. Тогда я левой рукой схватил Раймову А.В. за ворот куртки, который на ней был одет, после чего сказал, что та сидела целый день дома, при этом ни разу к нам не вышла и не помогла вывозить навоз”. Такие показания Алексей дал 31 октября.

Анастасия утверждает, что еще он ударил ее несколько раз по плечу, пригрозил свернуть шею и переломать руки-ноги. Она испугалась: Филиппов по молодости уже был судим за изнасилование. Это он не скрывал, данные имеются и в заключении судебно-медицинской экспертизы. “Я пыталась вырваться от него и кричала, чтобы он отпустил меня, отталкивала. В это время засунула обе руки в карманы куртки и, почувствовав в одном из карманов какой-то предмет, вытащила и им оттолкнула Филиппова А.Н. Я тогда сильно испугалась и не поняла, как все произошло. Но Филиппов по прежнему стоял и держал меня за правый ворот одежды, ругался, наносил удары. С трудом сумела вырваться и зашла в дом“, — рассказывала Настя следователю 6 декабря.

Дома Настя положила предмет, который сжимала в руках, на подоконник — это оказались ножницы, которыми она срезала петрушку в огороде и оставила в кармане куртки. Крови на лезвиях она не заметила. Сам Филиппов говорил на следствии, что ножницы он не распознал, видел только какой-то предмет металлического цвета.

Еще несколько минут Филиппов с Чугаровым оставались во дворе, потом ушли – точнее, по словам свидетелей, Филиппов уехал на велосипеде. По пути домой он зашел к Валерию Раймову (двоюродному брату отца Насти) и его сожительнице Нине Александровой. Те тоже помогали грузить навоз, но ушли раньше этого скандала. «Филиппов зашел, присел перед иконой и перекрестился, сказав, что Анастасия Раймова ударила его ножом в живот, – рассказывает Валерий Раймов в суде, – задрал рубашку, а там нет ничего». Однако мать потерпевшего утверждает, что дома сын истекал кровью. Она показала полицейским куртку, на которой были обнаружены пятна бурого цвета и два линейных отверстия в ткани.

Филиппова увезли в Канашский медицинский центр, где зафиксировали проникающее ранение живота без повреждения внутренних органов со скудным скоплением крови. Врачи его квалифицируют как тяжкий вред здоровью. На следующий день, 18 октября, Раймова рассказала полицейским, как все произошло, и отдала им ножницы. По ее словам, уже тогда она говорила о побоях и угрозах, но в объяснения это не внесли — только то, что девушка ударила ножницами кричавшего на нее мужчину. 12 ноября следователь возбудил дело по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ «Умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью», не принимая в расчет самооборону.

«Думала, он не напишет заявление, и я не стану»

Полгода Раймова находилась под подпиской о невыезде из региона и надлежащем поведении. Защищали ее два адвоката Виктор Мандрюков и Анатолий Тимофеев, которых оплачивали Настины родственники.

Защитник Тимофеев считает, что данная статья — попытка следователя заработать звезду на погонах: одно дело – раскрыть тяжкое преступление, другое – разбираться с превышением самообороны (ст. 114 УК РФ).

«Ну что такое — раскрыли преступление небольшой тяжести. Ну какая слава? Тьфу, ерунда. А тут оно у них по графе идет отдельной. Сколько раз мы эти вопросы поднимаем! Суды у нас загружены очень сильно, потому что как правило органы предварительного следствия дают неправильную квалификацию совершенного лицом деянию. Просматриваются, например, обычное нанесение побоев и кража — нет, они квалифицируют как разбойное нападение. Ни обвиняемый, ни защита не могут согласиться с данной квалификацией, не могут пойти на особый порядок. Вот и затягивается процесс».

Гособвинитель Артур Григорьев заявляет, что Анастасия впервые сказала о побоях только в декабре. «В материалах органов следствия отсутствуют сведения о наличии у нее каких-либо телесных повреждений, в том числе заключение судебно-медицинской экспертизы. Это очень важно, ключевое значение имеет. Если человек утверждает, что ему нанесли побои, это как-то должно подтвердиться. А если следов нет, это только слова».

Но Настя говорит, что просто не хотела судиться: думала, он не напишет на нее заявления, и она тоже на него не будет заявлять. После выписки Филиппова из больницы попросила у него прощения за случившееся, мол, всё произошло спонтанно, без умысла.

«Затягивают? Пусть затягивают — накажи ее!»

В Ибресинский районный суд дело попало 21 января 2018 года. На четвертом заседании прокурор стал волноваться: это просто затягивание дела, так нельзя. О затягивании в декабре говорил и следователь Домиков, когда хотел поскорее передать его в прокуратуру. Он настаивал, чтобы Раймова приехала для ознакомления с делом 28 числа. Она не могла: у девушки случился острый конъюнктивит, ей закапали лекарство в глаза, и читать она не могла. Домикова этот факт не смутил, он звонил ей трижды и требовал явиться срочно. Анастасия записала все разговоры на диктофон.

– Мне закапали в глаза, у меня сейчас лечение, я никак не смогу прийти, потому что я вообще ничего не вижу.
– И что теперь?
– Давайте я завтра подойду к вам, и мы всё рассмотрим, завтра всё сфоткаю. Какой толк мне сегодня приезжать, если я ничего не вижу?
[…]
– У вас больничный, понимаю, вы не придете, но я могу ответно направить представление в адрес деканата вашего. Вы этого сейчас хотите, что ли?
– Нет.
– Чтобы вас отчислили сейчас?
[…]
– А чё завтра ты приедешь? Ты мне сегодня нужна. Понимаешь, нет?
– Я еще раз вам объясняю: мне закапали в глаза сегодня в больнице, я не вижу.
– Ты не видишь, я тоже сейчас не вижу тебя.
– У меня острый конъюнктивит. Я могу заразить и вас, вы понимаете это?
– Не придет сейчас, вправду отчислят… Родители бы ознакомились. Затягивают? Пусть затягивают — накажи ее! – прозвучал голос на заднем плане.
[…]
– Вы рамки уже переходите потихонечку. Я смотрю, наглее стали. Анастасия, адвокату звони, договаривайтесь. Он придет, посмотрит всё, что ему нужно. Потом в четыре часа уедет в Чебоксары. А вечером я тебя дождусь, мы с тобой всё остальное просмотрим, ты распишешься.
– Я без адвоката всё равно не приду.
– Как хотите тогда. Я все сказал.

Согласно статье 215 УПК РФ обвиняемый и его защитник должны вместе ознакомиться с материалами дела. Если по уважительным причинам они не могут явиться в назначенное время, то следователь откладывает ознакомление на срок не более пяти суток. До конца года и отчетного периода оставалось два рабочих дня. А для раздельного ознакомления нужно написать соответствующее ходатайство.

Объяснения давали на чувашском, а записаны они были на русском

В далекой провинции национальной республики в суде свои особенности. Свидетели заходят в зал, утверждают, что в услугах переводчика не нуждаются, но во время допроса им очень трудно говорить по-русски, они норовят перейти на чувашский, смысл вопросов не всегда понимают правильно, да еще приезжают с похмелья. Свидетель Чугаров выглядел очень нездоровым. Недавно его выписали из больницы, но он признался, что накануне пил.

Во время следствия потерпевший Филиппов на очной ставке 6 декабря уже признал, что нанес два удара по плечу Раймовой. Однако свидетель Чугаров продолжал твердить в суде, что, несмотря на количество выпитого, хорошо понимал происходящее, и никаких побоев не было. Видел только, как «Настя вышла из дома, подошла к Лешке, и он согнулся». А на ее просьбы уйти тот отвечал спокойно: «Сейчас уйдем». Но они не уходили, потому что выпивка-то еще оставалась.

Свидетель Валерий Раймов выглядел свежее, но говорил совсем не то, что ранее в беседе со следователем. Например, заявил, что хозяйку дома, вдову его двоюродного брата, зовут Лена (а не Надежда), а инцидент произошел в мае. Все пытались выяснить, понимает ли он, какое это время года. Оказалось, что понимает.

Адвокат Тимофеев: Почему ваши показания в суде противоречат тем, что вы давали следователю?
Валерий Раймов: Как было, так и есть.
Адвокат Тимофеев: Называл Филиппов Раймову шалавой?
Валерий Раймов: Да.
Адвокат Тимофеев: Почему в суде этого не говорите?
Валерий Раймов: Черт его знает, какие вопросы задаете.

Все свидетели утверждают, что не читали записанные следователем показания. Давали они их на чувашском, полицейский записывал на русском. Вот и подписывали не глядя. Через полгода многие детали забылись, но на суде их просили вспомнить всё очень тщательно: сколько минут прошло, на сколько сантиметров приблизилась, даже сколько осей было на тракторе, на котором возили навоз.

«Если человек топором размахивает, наверное, вы можете с ножом на него напасть»

Один процесс Насте всё же удалось выиграть. После того как ее заявление не принимали в правоохранительных органах, она подала иск в мировой суд. 6 марта он вынес решение об административном правонарушении Филиппова в связи с побоями. Филиппов раскаялся и признал вину. Теперь должен отбыть 60 часов обязательных работ.

Позиция защиты неизменна: по статье 37 УК РФ причинение вреда посягающему лицу при защите от общественно опасного посягательства не является преступлением.

«Общественно опасное посягательство – это любое деяние, за которое лицо можно привлечь к уголовной или административной ответственности. В данном случае, даже если мы не докажем, что он угрожал ей убийством, то признаки административного правонарушения налицо. Они дали ей право на активную защиту», – объясняет адвокат Анатолий Тимофеев.

Но прокурор стоял на своем. 15 марта до начала заседания в райсуде он заявил адвокату Мандрюкову, что признание Филиппова — манипуляция со стороны защиты: «Он говорил, что она вышла и ударила, это вы [адвокаты] потом песни напели, и он изменил показания». По его мнению, о самообороне и речи идти не может: «Если человек топором размахивает, наверное, вы можете с ножом на него напасть. Но если человек без ничего…».

Спустя полгода местные о случившемся особо не вспоминают: все общаются, как и прежде, косо ни на кого не смотрят, рассказывает Анастасия. Декану ее факультета об уголовном преследовании студентки следователь Домиков рассказал еще до своих угроз. Отчислять девушку не стали, других санкций не применяли. Но на учебу она ходить перестала, хотя именно сейчас должна писать диплом и готовиться к выпускным экзаменам – мысли не о том.

Сразу после оглашения приговора, голос Раймовой звучит бодро. Три года, хоть и не пять, но будут обжаловать.