Вячеслав Бахмин: «Прекрасно, если для вас работа – это жизнь»

Количество некоммерческих организаций в нашей стране уже четыре года держится на одном уровне. Из них реально работают, а не просто существуют на бумаге примерно треть. В основном это сильные организации, закаленные российской действительностью. Вот несколько тезисов из интервью, которое дал Cheb.media Вячеслав Бахмин, эксперт в сфере благотворительности и развития гражданского общества. Более 10 лет он был консультантом Фонда Чарльза Стюарта Мотта, сейчас – председатель правления Сахаровского центра и член оргкомитета Общероссийского гражданского форума.

Мы встретились с ним на семинаре развития местных сообществ, который прошел в Чебоксарах, чтобы поговорить об уровне общественного самосознания, экономике сотрудничества и перспективах НКО.

– О развитии сообществ и росте гражданского самосознания много говорят. В Чувашии проводятся многочисленные форсайт-сессии. И мы уверены, наш регион не единственный. Тема постоянно витает в воздухе, но такое чувство, что никто конкретных шагов не предпринимает, не знает за что взяться, с чего начать.

Вячеслав: Чувствуют, что нужно, но как?

– Именно. То есть эти ощущения не обманчивы?

Вячеслав: Несомненно. Потихоньку и народ, и власть, обычно запаздывающая с пониманием, начинают осознавать, что люди – это главное богатство страны, которое практически не используется. Человек как специалист на рабочем месте – это лишь небольшая и не самая эффективная часть ресурса, который есть в каждом из нас. Мы же знаем, что многие ходят на работу безо всякого удовольствия, потому что надо работать, чтобы жить. А теоретически надо бы жить, чтобы работать. Прекрасно, если для вас работа – это жизнь. 

– Многие говорят наоборот.

Вячеслав: Слово работа не очень хорошее. Оно связано с тем, что вам платят, а вы что-то по заказу делаете. А человек должен делать то, что ему нравится, что он может. И если бы все люди начали делать то, что им приятно, или хотя бы поняли, что им хочется (многие ведь не понимают, просто сидят и пашут), вот тогда бы страна стала другой. Но постепенно понимание приходит, и приумножение социального капитала становится важнейшим трендом развития экономики и страны.

Некоммерческий сектор строится на интересе и возможностях людей заниматься чем-то самостоятельно, вне зависимости от чужих мнений, приказов. Они сами научились менять свою жизнь к лучшему. Особенно молодежь. Среди них уже немало успешных людей, которые сами начали зарабатывать, побывали в разных странах, узнали, как там всё устроено. Они говорят: «Мы хотим, чтобы у нас тоже было так, почему мы хуже?»

– То есть вы связываете этот сдвиг в понимании с тем, что прошло поколение, которое не выезжало…

Вячеслав: Это связано и со сменой поколений, и с возможностью передвижений, и с новыми технологиями. На форуме в Чебоксарах я рассказывал про так называемую sharing economy – экономику совместного пользования, сотрудничества, которая сейчас бурно развивается. Она вся построена на том, что человек получает невиданные раньше возможности для самореализации и при этом берет на себя ответственность. Вспомним, как было раньше. Если вы пишете какой-то текст и он размещается в журнале, в газете, иногда в интернете, то это значит, что вы профессионал. Вы знаете, как его писать, скорее всего учились этому много лет, заканчивали журфак. То есть у вас есть право написать текст и сделать его публичным.

Сейчас любой школьник может опубликовать статью, которая станет бестселлером или сенсацией. Мы знаем видеоблогеров, которые собирают миллионы просмотров. А кто они? Их никто не знал, откуда они взялись? Кто дал им право? Кто им разрешил? С чего вдруг они стали звездами? Вы учились. У вас начальство. У них никого нет. Они сами захотели. Вот откуда это берется. Люди почувствовали, что информационные технологии – это новая экономика, она дает потрясающую свободу заняться тем, чем хочется. Но параллельно это чрезвычайная ответственность, потому что ты действуешь на свой страх и риск. Если пользуешься Uber или Airbnb, тебе никто не гарантирует, что тебя ждет, как тебя встретят. У тебя есть огромная свобода выбора, которой не было раньше, но и такая же ответственность.

– Как вы думаете, люди осознают эту ответственность?

Вячеслав: Нет, конечно. Ее можно осознать, если вы сами набьете шишки, начнете думать и делать сознательный выбор, научитесь работать с информацией, понимать, где фейк, где не фейк. Вообще, критическое мышление сейчас абсолютно необходимо, его в школе должны преподавать. Хотя детей не обманешь, они сами учатся критически мыслить, иначе уже не проживешь. Раньше информацию надо было добывать – теперь ее нужно отсеивать. Если ты не научился в море информации плавать, ты лузер, тебя просто обведут вокруг пальца.

Главное в НКО – это миссия

– Как вы оцениваете роль НКО в регионах России? Их количество, как я понимаю, с каждым годом растет.

Вячеслав: Слабо. По официальной статистике в Минюсте зарегистрировано около 220 тысяч организаций. За последние 4-5 лет эта цифра особо не меняется. Из них реально что-то делают не более трети. Ну пусть 50 тысяч. Я думаю, что это еще оптимистическая цифра.

– Почему так происходит?

Вячеслав: Например, у меня была бездна энтузиазма, я зарегистрировал организацию. А потом понял, что денег нет, люди заняты другим, интерес исчез или его испарили, потому что не дали ничего делать. И всё повисло в воздухе, отчеты я не посылаю. Отчеты в принципе посылают только 70 % зарегистрированных организаций, хотя это обязательно по закону. То есть реально работающих очень мало. Это серьезная проблема: мы совершенно не знаем, что из себя представляет наш некоммерческий сектор.

– А сам некоммерческий сектор представляет?

Вячеслав: Когда я говорю слово «мы», то имею в виду «мы, некоммерческий сектор». Это и госкорпорации, например. Агентство стратегических инициатив, Фонд поддержки моногородов или ДОСААФ – это всё НКО, и у них миллиардные бюджеты. Они все практически государственные, посмотрите на учредителей, и им дают огромные деньги. А потом все эти деньги складывают, делят на количество организаций, и получается по статистике, что в среднем у нас в НКО работают шесть сотрудников. Вы много знаете у вас в республике объединений, где шесть человек регулярно работают?

– Обычно три.

Вячеслав: Три максимум, чаще один или два. А шесть – средний показатель. Всё потому, что госкорпорации тоже туда входят. Фонд моногородов получает субсидий столько же, сколько все президентские гранты для всех НКО. И поэтому мы ничего о себе не знаем, а надо бы. Деятельность должна быть прозрачной. От этого возникает доверие, возможность опираться не только на средства из бюджета, но и на поддержку людей. Потому что настоящий некоммерческий сектор должен получать деньги частных пожертвований.

– А в чем причина – в нашей необразованности или неэффективно выстроенной системе?

Вячеслав: Комплекс причин. Прежде всего, сам сектор в России находится на младенческой стадии развития. Ему двадцать лет примерно. В той же Америке или Европе такие организации существуют уже столетия. Они часть общества. А степень развития диктует уровень его прозрачности, профессионализма. Мы движемся вперед. Прогресс за последние десять лет чрезвычайно большой, особенно в сфере благотворительности. Но в целом сектор, конечно, находится в младенческом состоянии. Нет многих инфраструктурных элементов, нет саморегуляции. Не власть должна говорить «нужно делать это и вот это», а мы сами должны понимать, что важно для нас: быть открытыми, публиковать отчеты, встречаться с людьми, учиться привлекать сторонников, как добровольцев, так и частных доноров.

– Руководство фондом не может строиться только на энтузиазме, это работа менеджера. Нужны определенные умения и навыки. Где их взять?

Вячеслав: В фондах и объединениях работает довольно много специалистов высокого уровня. Но проблема профессионализма всё равно стоит. Особенно в небольших городах, где обмен информацией и практиками проходит сложно. Сегодня многому можно научиться онлайн, хоть майнить криптовалюту! Во многих городах есть ресурсные центры, которые проводят тренинги. Если у вас в республике такого нет, нужно создавать. Это как скелет: нет опоры – не сможешь двигаться. А инфраструктура позволяет вам развивать свои компетенции. Например, Агентство социальной информации практически создает инфополе для всех НКО. И таких организаций нам надо много в разных направлениях – чтобы учили менеджменту, мастерству презентаций, умению рассказать о себе.

Хороший пример – Митя Алешковский с сайтом «Такие дела». Он собрал классных профессионалов-журналистов, которые очень здорово рассказывают о благотворительности. Но есть и другая сторона, так как некоммерческий сектор всё же не бизнес. Главное в НКО – это миссия. Если вы начинаете работать только на профессионализм, забывая о вашей миссии, будет то, что сейчас происходит с Uber и другими шеринг-компаниями. Они начали зарабатывать деньги и забыли, что sharing значит «делиться». Если сконцентрироваться только на менеджменте, то компания начинает трансформироваться. Вы начнете делать только то, на что дают деньги, а не то, что вам важно.

НКО и закон

– Мы живем в огромной стране, поделенной на регионы, с выстроенной вертикалью власти. НКО – это скорее про горизонтальные связи. Как думаете, насколько они крепки сейчас?

Вячеслав: С горизонтальными связями в принципе сложно, прежде всего из-за размера нашей страны. Вы хотите куда-то лететь и делаете это через столицу. Все дороги ведут в Москву, все деньги идут в Москву, а потом из Москвы распределяются. Вот что значит централизованная государственная структура. Что с некоммерческим сектором? Во-первых, он является только частью гражданской деятельности, организованной и юридически оформленной. Обычных групп активных граждан гораздо больше, и их количество растет, потому что люди перестают ждать чего-то. Они хотят сами изменить мир вокруг. Но вернемся к связям. Для них нужны площадки. Например, региональные ресурсные центры, которые аккумулируют опыт, потом распространяют практики. Фонды местных сообществ создали партнерство. Ассоциация юристов за гражданское общество объединила тех, кто заинтересован в своем развитии. Они между собой общаются, делятся опытом, собираются на конференциях, семинарах. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Тоже самое с НКО. Спасение от отсутствия таких связей – это налаживание связей самостоятельно.

– Как вы считаете, насколько сильно изменения в законодательстве в связи с политическими событиями влияют на развитие некоммерческого сектора? Я имею в виду закон об иностранных агентах, нежелательных организациях. Ведь под действие этих законов попадают и те, кто с политикой не связан.

Вячеслав: Конечно, это влияет на всю систему. Любая власть не очень любит независимую деятельность, видит в ней потенциальную угрозу. Одно дело, что-то происходит по инструкции сверху, другое – когда люди сами собрались. Это всегда вызывает подозрение, недоверие. Некоторые организации считаются настроенными не так, как надо. И это, конечно, влияет на репутацию всего сектора. Люди-то не разбираются особо. Они слышат, что НКО признана иностранным агентом – всё, значит такой может быть любая. Если разгоняют какие-то митинги, значит любой должны разгонять. Но трогают не всех. Закон работает избирательно. И это специфика нашей страны. У нас не правовое государство.

– Но наша страна не уникальна. И на Западе есть те, кто злоупотребляет законом.

Вячеслав: Конечно. В каждой стране нарушают права человека. Но в нормальных странах есть механизмы, как свое право отстоять.

– Это прозвучало так, словно с нашей политической системой у НКО нет шансов.

Вячеслав: Почему же? Динамика очень позитивная. Количество НКО не увеличивается, потому что умирает столько же, сколько рождается. Да, общие условия для развития не очень благоприятные. Но одновременно у тех, которые научился жить в таких условиях, научился не только сопротивляться, но и развиваться, повышается уровень профессионализма. Существует такой феномен, что люди, которые прошли лагеря или фронт, дольше живут. Тяжелая ситуация либо ломает, либо закаляет. Если вы не сломались, не погибли на фронте, пережив все ужасы, вашему организму ничего не страшно. Россия фактически выдает закаленных НКО-шников. Так что я смотрю на наш сектор оптимистично.